Эмиль Фисталь. Его передовая

Конечно же, когда в Донецк пришла война, ему звонили по нескольку раз на день и предлагали работу, жилье, поддержку. Конечно же,  он был всем искренне благодарен… И каждое утро ехал в свой институт, в свой коллектив, к своим больным с полной уверенностью, что никуда он из Донецка не уедет. Уехать в такое время – значит предать. При этом он никогда не осуждал уехавших. У каждого своя причина, своя история, своя судьба.

С Эмилем Яковлевичем мы встретились в его новом кабинете. До войны он был директором ожогового центра в системе этого же института. 

- Как же ожоговый без вас? - спрашиваю я у него.

- Как без меня? - отвечает он вопросом на вопрос. – Я в этом кабинете, признаться, времени не много провожу. Основное время, как и прежде, в операционной. Я там и полезнее, и нужнее. Там – я на своей передовой.

- Как вы прожили этот год? 

- Год  прожил очень тяжело. Самое сложное было  -  принять  решение.  Я много думал и решил, что не могу бросить свой коллектив, с которым  столько лет отработал.  Я знал, и жизнь это подтвердила,  что те коллективы, которые были оставлены руководителями,  развалились. А те, в которых остались руководители,   – сохранились. Я принял решение остаться и не жалею об этом. А теперь, прожив этот абсурдный страшный год,  я еще больше утвердился в правильности выбора.  Здесь и сложнее, и проще одновременно. Тем, кто остался, этого объяснять не надо, а тем, кто не здесь, – бесполезно. 

 В начале ноября мне предложили занять  должность директора института. И опять решающую роль сыграл коллектив. Я-то понимал, что в моей жизни немногое изменится. А коллектив надеялся на меня.

 Одно дело быть директором, когда имеется бюджет, возможность получать лекарственные препараты, оборудование, делать ремонты…  А когда нет даже самого необходимого, выживать приходится за счет гуманитарной помощи,  за счет волонтеров… Но кому-то же надо было брать ответственность на себя. А я человек решительный (улыбается). Мне удалось выполнять все функции – административные и врачебные. И даже научную. Наш институт и название сохранил, хотя нам предлагали его поменять. Мы единственное медицинское учреждение в ДНР, которое имеет серьезную  научную базу и штат научных сотрудников. 

Мы нисколько не утратили свой потенциал, несмотря на то, что кто-то уехал. Мы продолжаем работать в  прежнем   формате.  Очень сложно, но мы делаем все для того, чтобы не снижать уровень.

- Что из пережитого за этот год вы не забудете никогда? 

- Обстрелы. Пустой город в августе. Раненных детей.

Но при этом никогда не забуду ухоженные улицы, идеальные  цветущие клумбы, концерты в филармонии и спектакли в театрах. Город не сдался. Люди не сдались. 

- Общаетесь с коллегами, которые уехали?

- Общаюсь. Это разные общения. Я думаю, что это у каждого из нас, оставшихся, очень похоже.

- Эмиль Яковлевич, опять обращаясь к мудрецам, которые учат, что ко всему происходящему в жизни нужно относиться или как к уроку, или как к награде, спрошу у вас: что стало для вас уроком, а что наградой?

-  Урок – это годовой опыт.  Более 200 раненых. Ранения осколочные, разрывные. У нас такого опыта раньше не было. Но у нас большой опыт лечения других ран, и мы доказали, что течение раневого процесса универсально, и выявили особенности клиники и лечения осколочных ран.  Опыт вывели на научную основу, опубликовали работу и в июне едем в Санкт-Петербург на конференцию, посвященную лечению ран, где будем докладывать о своей работе.

Если говорить о награде, то это – спасенные жизни.

Сегодня в институте проходят лечение и военные, и мирные граждане, попавшие под обстрелы, пострадавшие на производстве и в быту. Все они получают профессиональную помощь самого высокого качества. Впрочем, как всегда. Кроме того, мы продолжаем оказывать круглосуточно помощь и по всем другим направлениям нашего учреждения: при заболеваниях и травмах сосудов, сердечной патологии, общей хирургии и гинекологии, глазных болезнях, ожогах и обширных опухолях, а также при онкогематологических заболеваниях у взрослых и детей.