Винницкий донецкий, или Нелегенды легендарного шахтера

Конечно, не мог винницкий мальчишка с малых лет  мечтать о Донбассе, грезить шахтой, видеть во сне терриконы. Он об этом ничего не знал. Ходил в школу, любил лес, бегал с друзьями на речку, смотрел на огромные, ничем не заслоненные крупные звезды. Ведомый наследственной крестьянской смекалкой, понимал одну вещь: надо учиться, получать профессию и становиться взрослым человеком - семью создавать, родителям помогать. Простой расчет привел  его в Немировский строительный техникум. А что, профессия нужная, уважаемая. В шестидесятые строились  и дома, и заводы, и детсадики, и Дворцы…культуры. Да только у судьбы был свой расчет. И не попал крепкий хорошист Иван Дидык в строительный техникум. Баллов не хватило.
Сегодняшней молодежи покажется странным, а вот людям постарше будет совершенно понятным порыв его души. Стыдно было возвращаться домой без победы. На глаза попалось объявление о наборе на работу в Донбасс, и, получив комсомольскую путевку, еще не понимая, что это путевка во всю жизнь, отправился в Макеевку.
Угольный край был рад 17-летним мальчишкам, встретил как родных. Ребята стали студентами 14-го горного училища, что находилось в Ханженково, жили в общежитии.
- Самое сложное было - объяснить свое решение отцу, - вспоминает Иван Дидык, диспетчер шахты «Ясиновская-Глубокая». – Когда отец узнал, что я в Донбасс уехал, плакал. «Зачем тебе этот Донбасс нужен?» - спрашивал. А потом вообще придумал: «Ваня, сынок, давай я корову продам и выкуплю тебя». Тяжело было доказывать на Винничине, какой богатый это край, какие радушные, искренние люди здесь живут.
- Мне чем дальше, тем больше нравилось, - вспоминает Иван Михайлович. – Форму выдали. Встречи с шахтерами передовыми с 21-й организовывали. Мастера не как учителя к нам относились - как родители: ответственно, строго и очень по-доброму.
О  том, что шахта - настоящая кормилица, юноши узнали рано. Маловато денег получали, но всегда была возможность подзаработать и на мороженое, и на кино, и на танцы. На той же шахте,
21-бис, то лес разгружали, то другие подсобные работы выполняли.
Окончание училища совпало со сдачей в эксплуатацию шахты «Ясиновская-Глубокая». Сюда и получил направление Иван Дидык. Как оказалось, навсегда. Более чем полувековой стаж он заработал именно на этой шахте.
С «Ясиновки» в армию ушел. Служил в г. Поти, в береговой артиллерии. Почти четыре года службы выпало на его долю. Но не давала Нижняя Крынка забыть о себе в живописном кавказском уголке.
- Оторвавшись, еще больше хотелось вернуться на Крынку. Она мне и сейчас очень нравится. Я шутя называю ее «портовым городом», - очень лирично признается Дидык.
А в Поти шли письма с Крынки и даже больше… приезжали в гости «ясиновцы». Кто специально проведать, кто по путевке отдыхал в Батуми, тоже наведывался к нему.
Несмотря на юный возраст, полюбился Ваня «ясиновцам». Ответственный, добросовестный и очень надежный. Таких во все времена ценили. Очень хотели, чтобы вернулся парень
назад. Он и вернулся, да не один. С женой Жанной.  Но эта история достойна подробностей.
- Жанна - племянница начальника штаба. Приехала в гости в часть из Изюма. И получилась у нас, что называется, любовь с первого взгляда, - вспоминает Иван Михайлович.  И по искоркам в глазах, по улыбке, зацепившейся и не слетающей с уголков губ, видно: помнит, все помнит, как будто это было не десятки лет назад, а совсем недавно.
Жанна уехала домой, а Ваня остался дослуживать в части. Писали друг другу, ждали встречи. Демобилизовавшись, Иван приехал в Крынку всего на несколько дней. В Изюме его ждала молодая жена. И все складывалось очень неплохо, Иван даже работу себе подыскал.
- Да вот бабушка, что с нами жила, такая полтавчанка, - вспоминает Иван Дидык, сам уже сегодня трижды дед, - говорит внучке: «Нашла бандита донецкого (и это еще в 68-м году). Еще обворует нас».
Обиделся Иван. Собрал свои нехитрые вещи и сказал любимой: «Если любишь, значит, поезжай за бандитом». Но на этом «бандитская» история не закончилась. Вернувшись в Нижнюю Крынку, получили  свою первую  квартиру, стали обустраивать нехитрое жилье. И вот когда молодой муж принес жене первую зарплату - 350 рублей, Жанна чуть не плача спрашивала, все ли эти деньги их и честно ли они заработаны. По тем временам, когда хлеб стоил 14 копеек и картошка 7, это были огромные деньги. Но недолго сомнения мучили жену. Его трудовые победы давали почву для гордости.
После армии Иван пошел в забой. Маститые горняки говорили, что видно невооруженным глазом: крепь, что Дидык ставил, как по шнурочку. Когда на шахте была создана комсомольско-молодежная бригада, горняки единогласно избрали бригадиром Дидыка. Рекорды шли один за другим. Никто не верил, что на маломощном пласте можно рубить 1600 тонн в сутки. А они рубили и очень радовались, когда в дни повышенной добычи встречали их на подъеме жены с детьми. Под духовой оркестр выходили на поверхность. И не было лучше награды, чем яркий солнечный свет и гордость за них, читающаяся в глазах любимых. К тому времени у Ивана Михайловича уже подрастали двое сыновей – Михаил и Дмитрий. К слову, оба по настоянию отца получили горное образование и недолго поработали в отрасли.
Но вернемся к наградам, ЦК комсомола за трудовые заслуги присвоил Ивану Дидыку в 1976 году звание лауреата премии Ленинского комсомола. На награждение ездил шахтер в Москву, и не могли его оставить равнодушными эти события, особенно то уважение высокопоставленных начальников к людям труда. Ибо хорошо быть начальником любого ранга, когда есть кому хлеб растить, металл варить, уголь добывать.
Вскоре Иван Михайлович получил еще одно звание - «Почетный шахтер СССР». А еще он полный кавалер Знака «Шахтерская Слава», награжден за труд орденом Трудового Красного Знамени, орденом Дружбы народов и орденом «Знак Почета».
По обмену опытом был в Польше, во Франции. Эти поездки достойны отдельных статей. Иван Михайлович талантливый рассказчик.
И тем горше ощущение от того, что он не может подобрать слова, которыми хотел характеризовать происходящее сейчас.
Встретились мы с семьей Дидыков на днях, приехав к ним домой по приглашению. Живут они на Крынке, как раз в том районе, который подвергался обстрелам и в прошлом году, и в нынешнем. Снаряды в их дом не попадали, но не могу сказать, к счастью, потому как увидела, что они попали им в душу, и эти воронки, следы и раны никакой Центр восстановления Донбасса не восстановит. Очень радушные, очень светлые, очень симпатичные во всех отношениях люди, они не страдают прилюдно, но как только речь заходит о войне, у Жанны Владимировны непроизвольно выступают слезы на глазах, а младшая из Дидыков внучка Дарина смотрит на взрослых испуганно. Опять говорим, без умничанья, без претензий на истинное понимание происходящего, и я понимаю, что в одном ряду с украинским  самолетом, бомбившим Крынку прошлым летом, для Дидыков пережитое на родине Ивана Михайловича, Винничине, куда к старшему сыну Михаилу  ездили они прошлой осенью.
- Три месяца мы там пробыли, - тяжело вздыхает Иван Дидык.
- Три месяца я там проплакала, - признается Жанна Владимировна. – Мы им рассказываем, что нас с самолета бомбили, они нам не верят; что нас из «ураганов» обстреливают, – не верят. Ничему не верят и нас во всем происходящем винят. А в чем мы виноваты? Мы всю жизнь тяжело и честно работали, детей растили… А нас за это бомбами.
- Я об одном мечтаю, - признается Иван Михайлович, - чтобы Миша  вернулся на Донбасс. Да, он там дом построил, детей растит, но лучше бы он здесь был. Здесь правды жизни больше.
Еще Иван Михайлович уверен в том, что там люди тоже начинают прозревать и обязательно прозреют. И поймут, кто предатель. Жалко погибших на этой
войне людей и веру в родину.
Совсем загрустили Дидыки. Есть от чего. Пытаюсь перевести разговор в другой формат, и они с удовольствием отпускают предыдущую тему.
Прошу Дмитрия рассказать об отце.
- Батя – лучший, - говорит он с такой теплотой, на которую мужчины скупы.
- Строгий? - спрашиваю.
- У нас в семье так заведено было, что отец один раз говорит. И этого всегда было достаточно. Авторитет. Глава семьи.
- Кроме работы еще на что-нибудь хватало у него времени?
- Конечно, - отвечает младшенький. – На рыбалку часто ходили вместе.  У нас была резиновая лодка «Лисичанка», вот мы на ней и рыбачили. Для мальчишки – это просто мечта. Он  и сейчас на рыбалке пропадает. Посмотрите, загар - лучше морского. Грибы собирать любит и умеет.  Как рентген, их видит. Раньше в Северодонецк ездили за грибами, а теперь не поедешь.
Теперь у жены Дмитрия, Наташи, спрашиваю:
- Сложно быть невесткой Дидыка?
- Нет, - мило улыбается она. – Мы очень любим нашего дедушку. Общий язык всегда находим.
А Иван Михайлович  вроде бы и не улыбается, а по глазам все видно.
- Я невесток не обижаю. Я им за внуков очень благодарен.
Общая любимица Дариночка, семейный талисманчик, без дедушки, бабушки и их кота Пушка - ни дня. Родители на работу, а она в любимый дом, который здесь называют родительским. Здесь ей и дача, и пионерский лагерь. На свежем воздухе, щедро  приправленном ароматом роз.   Им особое место отведено в этом симпатичном дворе.
Я тоже уехала от Дидыков с розами и большим чувством благодарности за радушие и пример житейской мудрости.

P.S. В этом году Иван Михайлович отпразднует свое 70-летие. (Посмотрите на фото. Этому бравому, статному, красивому мужчине дашь его годы?) Мечтает об одном, чтобы на юбилей сын с семьей из Винницы приехал, армейский друг из Днепропетровска, у которого семья Дмитрия прожила прошлогодний опасный период. Волнуется из-за блокпостов, военных действий. Очень хочется, чтобы его мечты сбылись.