┘И даже впереди передовой

╚Ну почему я обязательно должен погибнуть? Вот есть же в нашей части люди и постарше, и поопытней меня, уже участвовали в боях, - и ведь живы. Может, и меня не зацепит?╩ - так думал 19-летний солдат, из небольшого уральского городка Красноуфимска, ушедший на фронт добровольцем. Должно быть, и сам невесело посмеялся над такими наивными мыслями, побывав в первый раз на передовой. Он сопровождал начальника разведки артиллерийского дивизиона, которому перед началом артподготовки нужно было произвести рекогносцировку местности. Вдвоём они добрались до передней линии, спустились в траншею. А окопчик-то был немецкий, из которого только-только перед тем наша пехота выбила противника.
- И тут как началось! Немцы повели обстрел из миномётов. Одна мина разорвалась совсем рядом, в меня так и ударило землёй! Думал, уже не вернусь┘
Когда же они вернулись, бывалые сослуживцы сочувственно, а вместе с тем и слегка иронично спросили: дескать, ╚перекрестился╩? Да, так Павел Григорьевич СОЛОВЬЁВ принял своё боевое крещение в 1943 году на берегах Северского Донца. В истории Великой Отечественной, Второй мировой эта река, может быть, не столь прославилась, как Волга, Днепр, Эльба или Шпрее. Но именно с этих рубежей (в близких от нас местах, где сходятся границы нынешних Донецкой, Харьковской, Луганской областей), наряду с южным флангом фронта (Миус, Саур-Могила) начиналась великая битва за Донбасс. Войска Юго-Западного фронта перешли от обороны к наступлению. Фашисты сопротивлялись упорно. Насколько тяжело приходилось советским войскам, мы можем представить, вспомнив рельеф местности в Святогорье, где наверняка многие из нас бывали неоднократно. Форсирование Северского Донца и дальнейший прорыв осуществлялись с пологого левого берега на крутой обрывистый правый, то есть немцы обладали явным преимуществом, создав на господствующих высотах мощную оборону. Наступление шло тяжело и медленно, ценой больших потерь.
╚Окрестившись╩, очень скоро солдат Соловьёв понял, что тот случай в отбитом у противника окопе, миномётный обстрел, √ самый обыденный, даже, можно сказать, незначительный эпизод. Подобных эпизодов, и гораздо пострашнее, было потом не счесть √ вплоть до самой Победы. Это обусловливала и сама специфика воинской специальности Павла Григорьевича, в силу которой зачастую приходилось бывать даже не на передовой, а впереди переднего края! Ведь он служил в артиллерийской разведке. В каждом артподразделении имеется взвод управления; это и есть разведка, практически в буквальном смысле глаза артиллерии, без которых батареи на огневых позициях слепы и беспомощны, за исключением разве что тех случаев, когда приходится бить врага, находящегося в пределах видимости, в упор прямой наводкой. Но, если надо обрушить мощь огня на вражеские части, замаскировавшиеся в лесу, зарывшиеся в глубокие траншеи, укрывшиеся за горой, выдвигается вперёд взвод управления, занимает для НП (наблюдательного пункта) место, откуда хорошо просматривается расположение противника. Отсюда по радио- или телефонной связи и ведётся управление огнём. В каких только местах, вспоминает Павел Григорьевич, не приходилось выбирать место для НП: это могла быть и вершина холма, и верхние этажи здания, а то и просто на верхушке дерева располагался корректировщик Соловьёв со своим главным инструментом √ стереотрубой (не считая, само собой, автомата). Зачастую взвод управления выдвигался вперёд батарей на несколько километров, на самый передний край, а то и на нейтральную полосу, вплотную к вражеским позициям.
А немцы ведь могли обнаружить наблюдательный пункт? Ещё как могли! И обнаруживали, и накрывали плотным огнём. Там же, на Северском Донце, противник каким-то образом засёк радиостанцию, а радист как раз в этот момент бубнил в рацию, передавал на батарею координаты. Реакция последовала незамедлительно: тут же снаряды обрушились на НП...
- И я почувствовал, как осколок пролетел буквально в долях миллиметра над моей головой, аж волосы зашевелились! Потом вижу, начальник разведки дивизиона, который за несколько секунд до этого, расположившись с картой и блокнотом на плащ-палатке, вёл какие-то записи, - убит┘
Смерть ходила по пятам, кружила вокруг солдата┘ Это не литературный образ, это были будни войны. Летела пуля откуда-то слева и насмерть сразила шедшего рядом товарища.
- Выходит, он невольно заслонил меня собой. А если бы я в тот момент был один, значит, не стало бы меня┘ Позднее, когда мы уже вели уличные бои в одном из городов Восточной Пруссии, я со стереотрубой занял позицию в оконном проёме здания. В меня стрелял немецкий снайпер, пуля летела в сердце, но лишь прошила наискось шинель на груди┘
Был миг, когда, казалось, судьбе надоело играть с солдатом в прятки: в одном из боёв Соловьёв был тяжело контужен. И вновь артиллерийский разведчик вышел победителем из поединка со смертью.
Но ведь задача у солдата не в том, чтобы самому остаться в живых (сколь ни жестоко это сказано), а в любых условиях и любой ценой выполнить поставленную перед ним боевую задачу. Для артиллерийской разведки это значит в самом тяжелом бою, где обстановка - ад кромешный, действовать не просто умело, а хладнокровно и расчётливо. Именно расчётливо. Ведь артиллерия и математика √ науки почти тождественные. От точности параметров стрельбы, которые взвод управления передаёт на огневую позицию, зависит исход боя. А если эта ╚математика╩ вершится под аккомпанемент вражеских снарядов и мин, рвущихся прямо на наблюдательном пункте, если НП обошли и отсекли от своих вражеские танки, а там уж и гитлеровская пехота попёрла, стремясь смести, уничтожить эту маленькую группу артразведчиков?
Так было под Запорожьем, когда 116-й артиллерийский полк (удостоенный за доблесть ордена Ленина и звания гвардейского), в котором служил Павел Соловьёв, принял на себя удар перешедшей в контратаку немецкой танковой части. Вражеские машины прорвались к одной из наших батарей, советские пушки и фашистские танки расстреливали друг друга в упор. Высотка, на которой расположился НП, была отрезана, и взвод управления, оказавшийся в окружении, стойко оборонялся, не прекращая ни на миг корректировку огня. В том бою артполк остановил контрнаступление гитлеровцев, уничтожив большое количество их танков, но и сам понёс немалые потери в людях и орудиях.
Так бывало не раз и в ходе дальнейших боёв за освобождение Украины и на заключительном этапе войны, когда Павел Соловьёв, уже в рядах 10-й артиллерийской дивизии прорыва в составе 3-го Белорусского фронта, бил врага в его собственном логове √ в Восточной Пруссии. Здесь, на Балтике, близ города Данцига (ныне это польский Гданьск), завершил артиллерист-корректировщик свой фронтовой путь.
...Старшина Соловьев вернулся в родной Красноуфимск. Вернулся с сияющими на гимнастёрке медалями ╚За отвагу╩ и ╚За взятие Кенигсберга╩, орденами Красной Звезды и Отечественной войны и┘ последствиями от тяжёлой контузии, из-за чего не смог вновь работать по довоенной специальности - на железной дороге помощником машиниста. Со скорбью узнал о том, что где-то под Харьковом погиб старший брат Сергей Григорьевич.
Здесь, в Красноуфимске, Павел Григорьевич познакомился со своей супругой - макеевчанкой, жившей в эвакуации на Урале. Женившись, они переехали в Макеевку (несколько лет назад, к сожалению, Анжелина Петровна ушла из жизни). Всю свою трудовую жизнь Павел Соловьёв проработал на обувной фабрике. О том, что он трудился так же доблестно, как и воевал, свидетельствует его мирная награда √ орден ╚Знак Почёта╩.
Ныне ветерану 89 лет. Время, перенесённые испытания, невозвратимые потери не сломили старого солдата. Он всё так же бодр, держит себя, как говорится, в форме; сам ходит и в магазины, и в различные коммунальные учреждения, коль есть в том необходимость. А на вопрос о секретах долголетия отвечает шутливо:
- А я же много лет играл в духовом оркестре √ вот и развил лёгкие!
И мы пожелали Павлу Григорьевичу, и самим себе, чтобы эта наша встреча была не единственной. Чтобы вот так же, улыбающегося, как сейчас, мы поздравляли его под звуки духового оркестра в ликующий майский день и в этом, и в будущие годы┘

Фото Алексея САПРЫКИНА