Исповедь узника: как исчезла девочка Лида и появился человек ≤ 22896
Это история юной девушки, которая не попала на фронт, но из-за проявленного героизма стала узником концлагеря Освенцим. Лидии Левченко было всего пятнадцать, когда она вместе с такими же подростками была угнана на работы в Германию.
- Я попала в город Лейпциг, в большое фермерское хозяйство. Работы было очень много, приходилось доить по 20 коров, руки болели невыносимо, мы практически не спали, начали болеть, – вспоминает Лидия Левченко. – Однажды я увидела плакаты с карикатурами на советских солдат, с оскорблениями в адрес наших людей. Смотреть на это не было сил, и я решила их сорвать. Вскоре меня поймали. Сначала кочевала по тюремным карцерам, терпела допросы и избиения, думала, что это самое страшное. Но оказалось, что все еще впереди.
Лидию Левченко ждал концлагерь, где она и получила свое «второе имя» от фашистов – наколку на руке цифры 22896.
Спали узники по 8-10 человек с мириадами вшей, клопов и крыс, которые ослабленным пленникам отгрызали конечности. Все были больны, но каждое утро надо было вставать на работу. Лидия Васильевна разбирала дома, копала рвы, выкорчевывала деревья. В суточный паек узников входили хлеб с опилками, червивый сыр и чай. Однажды, лишившись сил, Лидия Левченко просто упала возле вагонетки, увидевшая это надзирательница стала избивать ее и смеяться.
- Полицайка решила, что я умерла. Меня бросили в яму с трупами. Там я пролежала долгое время, пока другие узницы не услышали стон. Рискуя жизнью, девушки вытащили меня из-под тел ночью, – рассказывает наша героиня.
За время плена Лидия Левченко переболела чесоткой, дизентерией и брюшным тифом, выжила благодаря общей поддержке узниц, все делились с больными пайком, лекарствами, помогали работать.
- Самое главное было – не сойти с ума от ужаса всего происходящего. Многие не выдерживали, тогда их пристреливали как собак. В лагере постоянно слышались стоны. Особенно было страшно, когда приходили новые эшелоны с пленными. «Сортировка» проходила на плацу, невыносимо было смотреть, как дети кричали, когда их матерей вели якобы в баню, но все знали, что это либо крематорий, либо газовая камера. Трубы крематориев, где сжигали людей, дымили день и ночь. Пепел использовали как удобрение. Бессмысленные издевательства также не прекращались. Помню, как надзиратель приказал на коленях лопатами переносить землю из кучи в кучу. Мы были не в состоянии это делать, и тогда он приказал всем лечь попарно на спину, и стал ходить по людям, как по шпалам. Раздавался хруст костей, стояли ужасные стоны. В этот день мы перенесли 14 трупов. Сильно истощенных заставляли танцевать до смерти. Однажды всем еврейкам приказали залезть в канаву, заполненную водой, а нам – их закапывать, то есть похоронить живьем. Много было еще страшного: новорожденный ребенок, брошенный в печь, травля собаками тех, кто пытался выпросить на кухне хлеб для умирающих детей, медицинские эксперименты доктора Менгеля и голод, бесконечный, непрекращающийся голод. Я не знаю, как это пережила, – признается Лидия Левченко.
Единственным избавлением от издевательств казалась только смерть, и тут пронеслась весть, что завтра в лагерь войдут американцы.
- Этот день описать не хватит ни слов, ни красок. Похожие на скелеты люди обнимались и плакали. Полуживые узники ползли из бараков прямо на коленях. Американцы, увидев нас, даже испугались. Все они были в защитных костюмах и противогазах, многие фотографировали. 11 сентября 1945 года я вошла в родной дом, – продолжает Лидия Левченко. – Потянулись мирные годы. Но еще долго я не могла отделаться от мысли, что за мной следит злое око охраны лагеря, я не могла ходить по улицам, все время оборачивалась и вздрагивала. Всю жизнь я вижу один кошмарный сон о лагере: из ночи в ночь таскаю на себе трупы, слышу лай собак и боюсь упасть, потому что тогда – смерть.
